Хайку для Ангелочка из Шан-Де-Бу

мы тонем в зыбучих песках нирваны

твое тел неподвластно стихиям распада

а моё хрупкое как лунный прах Эдемского Сада

свежестью дышит зеркало твоего тела
как облака укутывают твои груди
как две половинки дыни




медленное харакири тишины
туман и осенний дождь
тихий суицид красоты


апассионата осенних грёз
облака вытатуированы на небе кистью Винсента
вишнёвый сад в огне


я собираю тебя по кусочкам как куклу Беллмера
разъятая красота
нагие пряди волос


в онейрическом сумраке действительности
кто ответит за этот тайный побег из искусственного парадиза
забвение лжи и нашей любви наготы



твоя нагота пробуждает во мне наготу
телесность vs телесности
выслеживает мёртых звёзд немоту


апассионата двух нагих сердец
наши души уснули под эманацции наших поцелуев
сакуры уже отцвели


одинокий поэт может быть нем но не глух к твоей любви
нагота твоя от неё отсакивают пули ада
и наши вещие сны


ты хоронила девственность как реверанс
пока кислотный дождь обливал нас
кровь оргий мы смыли шваброй обычной




ты зашила все раны в груди моей
этой бледной помадой
и занавесила линией горизонта




садизм механического целомудрия,
Дух, нисходящий по сточной канаве,
покрытые ранами сны на палубе страха.


на исходе любовного ритуала мы надеваем венецианские маски
плоды любви как боль едва слышны
в звуковых пейзажах наших тел


твоя нагота бросает вызов ржавчине листьев
ницшеанство подаётся в терапевтических дозах
догматы скрипят на зубах распятия зажаты в дверных косяках


Любовь - разрушительное пламя, сжигающее сердца людей и ангелов.
Музыка телесных вибраций,
Ничто не успокоит наэлектризованную бушующую похоть.

Артология. Отрывок новой пьесы

Арто: Катафалки приближаются они давят тела раненых и умирающих эти окровавленные переплетённые тела которые объединила ебля и бесконечная война

Тристан Тцара: я вынимаю устриц из глаз утопленников пророки с птичьими головами тушат лампы они душат нас голыми руками ночи выходят из берегов они сбивают замки и мученики сбегают с галер полюбовно у Ван Гога отрезало кисти теперь холсты горят отражая закат и румянец девственницы чья невинность у неё в свёртке под мышкой она хранит её для своего рыцаря чьи чувства превращаются в оружие и он находит минутное убежище у неё между ног.

Готов ли ты вызвать жизнь на дуэль?

Ранняя дадаистская весна

Скелет лица как паутина рвётся как лист бумаги 

хирурги достают пепельницы из сердец

Арто: агонизирующие матадоры перепачканные свежими фекалиями лолит за щеками с забинтованными ртами и словно блюющими менструальным соком глазами их вибрирующие тела расщепляются и зависают в пространстве оральных пентаграмм



Дали: Сумасшедшая падает с кровати на циферблате 11 часов вечера огни Синдзюку сигареты прилипают к пальцам слюна молоко моча кто-то топит свою дерзость в подвале где черепа сутенёров говорят на мёртвом языке брызжат мочой как словами кровь стриптиза собрана на шесте распятия вся туалетная буржуазия смыта полночью золотым дождёмвенерический хохот вселенской зимы пленяет слепых арлекинов которые идут на поводу карлиц чьи тела покрыты татуировками межзвёздного холокоста

Войнарович: Слёзы Эроса рассыпаны как бриллианты они сверкают тревожным инфернальным блеском. Francis забирался в меня как в постель его крылья удерживали мою тень привязанной к обманчивой неуловимой ночи равноденствия его крылья надо мной и он ложится в постель укутываясь в меня как в простыни.

Леди Ленин: Хелен где мои руки? они страдают когда я не даю им работу странные создания стараются самоуничтожиться, едва родившись на свет какого они цвета мочи твоей матери

Арто: Я хочу чтобы меня полюбили в стране без слов. тогда боль и нищета как нереальный небосвод рассеются; по лестницам снов моих ступают девственницы. Сегодняшний дождь - это светом залитая церковь, но капля крови не смываются с перил, а свечи горят под дождём.

Сара Кейн: Здесь где меня оставили я одна сюда не проникают грубоватые щупальца милосердия а ехидные анусы млекопитающих стерв издают непристойные звуки. Свечи демиурга пылают с обоих концов на этом последнем балу каждый сам себе жертва и палач.

Арто: Я испражняюсь на богов беззакония через свой галактический анус. Имя моё сто ударов по лицу чёрного ангела-ослепительной красоты падшей звезды. я хочу чтобы мой анус раскрылся и шлюхи посыпались как звёзды. шлюхи разных возрастов без глаз и ног ушей и ртов в бинтах с распятиями и без что может быть прекраснее шлюх падающих небес?

Алисамания

Как Св. Ксения оказалась по ту сторону зеркального дождя мы никогда не узнаем.

я люблю тебя потому что не могу преодолеть ненависть к себе
я люблю тебя потому что твоя любовь поодогревает ненависть к себе
я люблю тебя потому что рыдаю над прахом нашей невозможной любви
ты ненавидишь меня потому что твоя любовь преодолевает ненависть ко мне
я люблю тебя потому что ты способна преоодолеть эту ненависть ко мне
я люблю тебя потому что надежда на ненависть к себе исчезнет
я люблю тебя твой образ твоё тело потому что я не могу любить своё

мы всего лишь цитаты в любовном психозе наших отношений

— А мы знаем дорогу в Сказочную страну — туда отправился наш отец, — сказала Сильвия. — Если бы только Садовник выпустил нас…

— Он не хочет отпирать вам калитку? — спросил Профессор.

— Нам не хочет, — ответила Сильвия, — но вам, я думаю, захочет. Пойдёмте попросим его, дорогой Профессор!

— Хорошо, только подождите-ка минутку, — сказал Профессор.

Бруно, который всё ещё сидел на полу, распрямился и утёр глаза.

— Профессор добрый, правда, господин сударь?

— Да, он очень добрый, — сказал я. Но Профессор не слышал моих слов. Он надел красивую шляпу с кисточкой, свисающей на длинном шнурке, и выбрал одну из принадлежащих Другому Профессору тростей со стойки в углу комнаты.

— Толстая палка в руке кого хочешь сделает уважаемым человеком, — пробормотал он себе под нос. — Пойдёмте же, милые дети! — И мы вчетвером направились в сад.

— Перво-наперво я обращусь к Садовнику с игривыми замечаниями о погоде, — объяснил Профессор по пути. — Затем я спрошу его, не видал ли он Другого Профессора. От этого будет двойная выгода. Во-первых, у нас завяжется разговор. Вы ведь даже в ботинках ходить не сможете, не завязав шнурков. А во-вторых, если он видел Другого Профессора, то мы, таким образом, его найдём, а если он не видал, то и мы ничего не теряем.

По дороге в сад мы прошли мимо мишени, в которую стрелял Уггуг во время визита Посла.

— Поглядите! — сказал Профессор, указывая на дырку в самом яблочке. — Его Имперская Тучность выстрелил всего лишь раз, и попал точно сюда!

Бруно осмотрел дыру поближе.

— Это не от стрелы, — прошептал он мне. — Дырка слишком толстая.

Отыскать Садовника не составило труда. Он хоть и был скрыт от нас деревьями, но знакомый пронзительный голос точно указал нам, в какой стороне его искать, и когда мы подошли поближе, то отчётливо расслышали слова его песни:
«Он думал, это три Чижа
Пустились в хоровод.
Он присмотрелся — во дворе
Почтовых Марок слёт.
Сказал он: „Дуйте по домам —
Сырая ночь грядёт!“»

— Они что, могут схватить простуду? — спросил Бруно.

— Нет, просто если ночь будет слишком сырой, — ответила Сильвия, — они могут к чему-нибудь приклеиться.

— И тогда оно должно будет отправиться по почте! — не на шутку встревожился Бруно. — А вдруг это будет корова? Ужас что может произойти!

— Вот именно, и как раз то самое с ним всегда и происходит, — сказал Профессор. — От этого его песня имеет такой познавательный интерес.

— У него, наверно, была удивительная жизнь, — сказала Сильвия.

Снаружи твоей кожи

Снаружи твоей кожи такой ослепительный свет
я стою рядом и привыкаю к этому огню
есть только один нимб и он у тебя над головой
я не помню точно когда ты стала для меня святой
рядом с тобй я обретаю новый смыслы желания и надежды
не запирай свою наготу и молодость в груди
вылетай на свабоду как птица из клетки
реаьльность смерть и любовь перемешались в одном бокале рачссвета
как нам вместе не отравиться этим
семя поэта даровано музе
для продолжения рода

отражаться друг в друге как день и ночь лёд и пламень
снего твою кожу как будто стережёт или просто ласкает
стелет ветер тебе постель
моё одинокое шаловливое капризное дитя

Мне никогда не забыть той звёздной ночи и твои божественные стоны когда между бархатом твоей кожи и тела небес не осталось зазора

понимешь ли ты чего стоят мне эти признанья в любви?

моя поэзия это любовный ритуал а ты образ супрематической красоты мой идеал

сны скользят по нашим телам поцелуи предшествуют оргазмам

мы навсегда готовы остаться заложниками снов они так ласково поглощают тело

была ли ты кем то увлечена кроме себя
о моя Дневная красавица или скорее дева полночи

после нашей любви наступит конец свте

сколько времени у нас осталось

ах мы даже ещё не успели влюбиться и познать друг друга


мне кажется что любовь наша длится уже тысячу лет
помнишь как плыли мы по низовью Нила

и времена разрушали тела хижины пирамиды всё кроме нас и наших бессмертных снов

и двно уже пал Вавилон а наша любовь неприкасаема коса времени идёт мимо

выживем ли мы на этой постели из облаков изменчивых как города нашей мечты

в сумерках нам поможет только луна она сдирает с нас кожу своим сиянием и мы останемся вместе послав весь мир на....

Наша жизнь оганичена одиночеством хотя нас ничто не разделяет мы заперты каждый в клети своего тела своих мыслей 

Нас даже никто не спросил - хотим ли появляться на свет.
Нас до этого не посвятили в тайности смерти и бед.
И никто нас не предупредил по поводу... много чего.
Никто. Никого. Не спросил. Просто родили и всё.
Нас потом растили, любили, ругали, кормили, учили...
И нос подтирали с мыслью об ячейке общества достойной!
Но вот, наконец, отпустили.
Чтоб пошли и влюбились и также забыли спросить
-Вас рожать? или нет?
Чтоб также забыли кого-то предупредить

вся наша жизнь ограничена тюрьмой одиночества и могилой 

твои влажные поцелуи и воспалённые веки

но мы продолжаем жить в бесконечных поисках любви

только в твоих объятьх я чувствую подлинный аромат свободы и нежности

Леди Ленин: рвать распятия на части
небесные колёса в огне наши тела распадаются на свастики и отвечать за это мне
пусть бог хлопает в ладоши подземные вагины растекаются как растопленный воск по твоим щекам и моим и деревянные ботинки взламывают погост


Элюар: Господь подари нам глаза мы молвить не можем сквозь зашитые губы


Господь подари нам слёзы сквозь завязанные глаза сочатся только кудри


Господь подари нам руки бинты мешают ими двигать


Господь искупить не можем мы и поэтому пускаем кровь себе и другим людям


Господь распни нас и прости! ведь ты нас ненавидишь!




Ганс Арп: ДаДа ...доставая распятие Иуды из груди сестры ДаДа чтобы колоть хрустальные члены ДаДа голова кастрата катится по лестницам борделя ДаДа тряпичные куклы их лунными всхлипами ДаДа пронизан зимний туман и стёкла бьются в экстазе нагота карлиц суицида как узоры на зеркалах вагинального геноцида ДаДа прикрыта маниакальной девственностью Джоконды


Э. Паунд: Разбейте стекло катафалка! Уклониться от Жизни сможешь, но не уклонишься от Смерти!

Леди Ленин: мы все существуем в нескольких итальянских словах о снеге таких как слова-отсветы в комнатах, лабиринты ответов, лютни, звуки которых пробуждают арлекинов отказаться от зазеркального рабства и целенаправленно получить посвящение в опустошённость.


Вальтер Меинг: ДаДа - Деньги на стол ДаДа и мёртвый осёл ДаДа и пьяная Аргентина ДаДа и мальчики плетут свадебные венки ДаДа к твоей свадьбе с Карлом Марксом.


Уника Цюрн: Я само воплощение одиночества
Мешаю вены с пеплом
я всегда должна куда то идти быстро передвигаться с место на место
путешествовать ночью
я я избегаю назвать её имя имя той - это моя месть
Мне принадлежит вельветовая империя,
тебе - одинокий стол на крыше
Что ещё сказать мне линии Сам-Симая они обрываются
всему наступает конец
на столе лёд и одинокое рычание земли
я должна восстать и проснуться в морском царстве: стол одиночества



Арто: агонизирующие матадоры перепачканные свежими фекалиями лолит за щеками с забинтованными ртами и словно блюющими менструальным соком глазами их вибрирующие тела расщепляются и зависают в пространстве оральных пентаграмм



венерический хохот вселенской зимы пленяет слепых арлекинов которые идут на поводу карлиц чьи тела покрыты татуировками межзвёздного холокоста





Тристан Тцара: я вынимаю устриц из глаз утопленников пророки с птичьими головами тушат лампы они душат нас голыми руками ночи выходят из берегов они сбивают замки и мученики сбегают с галер полюбовно у Ван Гога отрезало кисти теперь холсты горят отражая закат и румянец девственницы чья невинность у неё в свёртке под мышкой она хранит её для своего рыцаря чьи чувства превращаются в оружие и он находит минутное убежище у неё между ног.

Готов ли ты вызвать жизнь на дуэль?


Ранняя дадаистская весна


скелет лица как паутина рвётся как лист бумаги


хирурги достают пепельницы из сердец

Бритва для глаз или в теле Рембо

Повезло мёртвым детям - навечно веселы


На силуэт твой хрупкий ложатся роз вечерние тени
Твоя улыбка как скальпель срезает распятия и хризантемы
Твои поцелуи стирают губы с моего лица
И только падшие ангелы не боятся своего конца


исступлённые крикии фонарных столбов и проституток


клиторальный сок заливает глаза окна и двери публичных домов


я заебался н это смотреть и резанул бритвой по глазам


теперь я только слышу стоны и мерзкие запахи тел разлагающихся заживо в разврате


крики старух которые когда кончают кукарекают

визги карлиц которые когда кончают ревут как свиньи

стоны проституток без ног на которых мочатся сутенёры

слёзы вдов которые страдают из-за месячных но не могут отменить свои публичные сексуальные ритуалы

немного супрематической радости бритвой по глазам


Кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной любви.

Идея универсального счастья несоизмерима с вибрациями изнасилованного сознания ускользающие отблески потребностей, целиком ограниченных жалкой человеческой природой.

Распростёртые образы отверженных монархов на каменном полу.

В сновидениях музыка уводит тебя туда в мир, который так жаждет бога, что в произвольном порядке растворяется специфическая структура шокирующих откровений.

Сквозь кроличью нору Алиса пробралась в Дерьмоториум где ей открылись заново все зазеркальные прелести миссис Робинсон и усатой Джоконды каламбуры Дюшана и благословенная тишина Джона Кейджа

Пауза № 4:33


Наверху в хмельном забытьи ты оставил своего любовника.


смерть как навязчивая шлюха повсюду за тобой таскается. её ничем не вспугнёшь.


некоторые из его любимых снов были моими кошмарами



Кровь низвергается как водопад.

Быстрая смерть – моё достижение.


губы распахнуты в открытые тела упираются обмякшие члены шакал пожирает торс юноши когда то он слизывал с моей груди ржавчину сперму и кровь брошенный на растерзание стихиям, он метался вслепую, и петляла его страсть, все движения его были столь изменчивы, будто его несло капризными ревущими ветрами, ее краски стали столь неясными, их так перемешало наступавшими сумерками, что и сама она казалась лишь излучением этого места или времени года


Все эти нервные окончания пространства, мириады электрических разрядов, унаследованный жребий смертных. Безумие стоит выше жизни. Экстатическая энергия, устремлённая в распахнутые тела-гробы, пульсирует от звука к звуку, пользуясь ресурсами жалкой человеческой природы.


я хочу каждое мгновение выходить поцелуем из твоего окровавленного рта как это необъяснимо о боже ты соединяешь эти гиацинты сплетаешь судьбы и сердца но страдание перевешивает часшу весов под высокими кронами этот полуразрушенный собор эти угли и и свечи на холодном ветру поцелуи наши сворачиваются и становятся горячими каплями янтарного дождя

невозможно постоянно прикрываться тонкой кожей благородного ужаса

Вставная челюсть Христа незаправленная постель сарказмы оргазмы проливные дожди молитвы исповеди оргии откровения


когда же мы начнём просто жить?


распятия разврата входят в плоть как в окровавленную вату
кошмары надели мундиры сменив корсеты на разбитые зеркала
в которых порою отражются нагие карлицы суицида и улыбка палача



Тают отражения в зеркалах и тела неистово рвут в клочья как бумагу и они горят как факелы ослепляя бессонную ночь ярким асфальтовым пламенем. Птицы выклёвывают глаза немым актёрам и вся эта безупречная пантомима превращается в роскошную бойню для блудофилов таких почитателей жидких багряных идолов. Зрители пускают себе кровь и выпрыскивают её из шприцов на сцену актёры мочатся на тела связанных жертв облизывая окровавленные обветренные губы. Я с улыбкой смотрю на эту психоделическую комедию со своего небесного креста.


в поисках джаза или секса


Никто наш прах не осудит.


Кроме диких роз


на окнах твоего черепа проступает Рембовидная туманность



мы возносимся и опускаемся в могилы в воздушном пространстве


теряя над собой контроль и разражаясь рыданиями обнаженные и трепещущие перед структурами других скелетов, в таинственном солипсизме туалетов при заправочных станциях и в проулках родного города тоже,


мы роем могилу в воздушном пространстве там тесно не будет


врезайте лопату в земные угодья Эдема

Я видел лучшие умы моего поколения сокрушенными безумием, влачащимися через негритянские улицы на заре в поисках кайфа, подыхающими с голоду бьющимися в истериках нагими, кто танцевал босиком на осколках винных бокалов разбивал вдребезги граммофонные пластинки джаза тридцатых годов, допивал виски и блевал со стонами в окровавленный туалет, кто падал на колени в безнадежных соборах молясь за спасение друг друга и за свет и за груди, пока волосы души не озарялись внутренним светом на мгновение, кто калечил себе мозги в тюрьме в ожидании невозможных преступников с золотыми головами и очарованием реальности в сердцах, кто пел сладостные блюзы во славу Алькатраза,

кто исчезал в жерлах вулканов Мексики, оставляя за собой лишь лаву и пепел поэзии рассеянные в подобном камине Чикаго

Распятия из хризантем

посвящается инфернальной Ксении - редкая муза обладает такой красотой умом и образованностью; я горжусь что могу хоть таким образом выразить свою дружбу и признательность ей.

плоть обретает свойства скелета ты задумываешься о тех поцелуях?


сердце твоё горящая пентаграмма бьющаяся в сердце этого агонизирующего города
любовь твоя раскрытый веер бога


Посреди хризантем странные шрамы выступают на белом холсте моего тела. Рокот прибоя - волны выплеснули на песок одинокую каплю крови на нашу постель. Неужели море бесшумно вошло в нашу спальню без стука я слышала шорох но море оно же шумит или мы уснули в море почему же тогда мы не утонули?


луна над Буэнос Айресом возможно она указала мне кратчайший путь к её сердцу


и эхо поцелуев как тень гоняется за нами стремится нас поймать ухватить за хвост ума за протезы ног но мы уходим в голубые дали наречий и знаков препинания, а кто-то ставит на наших могилах свечи и кто этот кто-то мы не узнаем


спасут ли эти беглые белые тени наши лица между старостью улиц и молодостью листвы


я пропитан твоей кровью, я хочу уйти вместе с тобой, туда, где слова исчезают во сне ночи, чтобы снова, каждый раз, по-прежнему искать твои губы, обмениваясь непостижимыми жестами, в тайной обители любви, освященной блаженством тысячи поцелуев, где ты всегда со мной, я вижу, как блестят твои глаза, и всё моё тело содрогается от твоих прикосновений...

я вырезал чёрный квадрат на её теле иногда мы забавлялись с нашим Догом Ксю любила золотой дождь но его ещё больше любил я

распятия я втыкал в её груди и лобковыми волосами украшал наш алтарь похоти



от нас останутся кружева бордельного пепла прах струящийся по чёрным клавишам рояля
нас развели снегопады разврата и смертью прощены на сегодня пока проникает вглубь тел наших заря и виденья лестниц обрываются срываясь криком в бездну


ты даришь мне вместо поцелуев двери вместо ласки больничные халаты а я терплю я от тоски немею я перемешиваю наш прах с семенем и кровь застывает на губах ты даришь вместо объятий фонари чтобы вернуться к такой любви мне нужно поменяться с тобой разумом или именами чтобы не слышать больше тех лживых признаний


на каторгу отправили мы наши желания и спим теперь испитые до дна флаконы из под спирта мы обведённые тенями глаза рты открываются без ключа и палачи не требуют зарплаты


бессонные ночи наших рук и ног ты хочешь новых протезов а я изнемог я мокну под дождём приливов новых ног


пусть щёки тянутся к щекам а устья рек полнятся благодатью мы не успеем построить мост между собой и стыдом


пусть груди твои молятся от возбуждения придёт поэт и окаменеют плоти пьедесталы возведённые тобой в харчевне у Донны Анны


а распятьепад за окном мы дышим сквозь порезы протезов и бритву для глаз ты называешь её игрушкой но обернувшись через час слепой потаскушкой ты вверяешь меня себе
нас обуглит ночь и даже арлекины не смогут нам помочь и карлицы невинны они пожимают своими плечами протезы торчат из мозгов мы снова засели в овраге печали и ждём появления врагов


этот бордельный фронт пространство смерти для бегства ног

ноги бегут за следами окровавленных губ
скрылась луна и пропел повешенный петух эти арии для нагих сердец слышат только тротуары но если бы ты успела наконец и нашла новые протезы в своём будуаре


А что если луна захочет прикоснуться к тебе согреет ли это твою холодную кожу?
Может, знаешь, откуда
эта прихоть луны?



Для чего мы затерялись в поцелуях облачившись в белый траур?
Ее глаза потонули в голубом серебре тумана
где же спрятала она тело своё
там где рукой подать до неба
там где остались наши тени в тюрьме Эдема на зачарованном берегу в белых тополях и зеленых ивах.

Кома обескровленных зеркал

Копаясь на странице Анны Анхен и разбирая её фотоработы случйно наткнулся на девушку чья красота меня сразила. наконец-то я встретил её свою музу юную модель Ксению в моих текстах она фигурирует под именем Вильгельмина и четыре последних произведения я посвятил ей Распятия из Хризантем и Кома обескровленных зеркал и тд.

В этой комнате с пустыми чёрными зерклами и птичьими клетками с мёртвыми соловьями и канарейками гдея? Почему я?
...в них растворялось моё тело


в нём отражаются бури рыданья


я лежу на постели где арфы отрезанные пальцы протезы и зима


боже как весело


мои глаз и ресницы встают на дыбы я затягиваю петлю надеваю фартук и выхожу принимать вечерних гостей


Преддверие ада вечерние облака и затонувшие в нашем сознании

табу олюциферят нас и нашу кровь которую по каплям выдавит весна

мы делили Бога пока он делил нас

тишина между словом и мыслью между губами глазами и ресницами


мы рассыпаемся как чётка забытые Винсентом в траве психоза

мы идём по следам грёз и нам не нужны звёзды

ночь очищает нас как после исповеди нас манит сокровенное на уровне губ твоих ощутимо тьмы блаженство преддверие ада


мы роем могилу в горах так не тесно лежать проще построить межзвёздный склеп эта нежная игра со смертью камни повисли в воздухе змеи спускаются к нашим ногам прокажённая кровь наша - она светилась, Господь. и пили мы её из чёрной чаши рассвета.


очертания твоего сна обрамляют мою печаль хрусталь кошмаров как твои ресницы к ним течёт и стремится кровь моего сознания

когда мы просыпаемся мы оказываемся в объятьях нагих карлиц у врат Содома мы заклинали свой прах чтобы никогда сюда не возвращаться


краски сначала
разбросаны как попало - Белое облако на холсте
крыло мёртвой птицы не долетевшей никуда



часы стоят который день откуда же мне знать что наступила зима


поэзия продолжается


ЕСЛИ БЫ НЕ ЛЮБОВЬ, наши действия не имели бы никакого магического оправдания. А так мы обрели поистине жреческую власть над пространством ночи, приблизившись к истокам желания, мигу предельной свободы, ясности и беззаботности, сбросив с себя бесполое экзистенциальное бремя светозарной скорби сансары.

Господин Инцесто - ещё одна ДаДаистская пьеса

ещё одна ДаДаистская импровизация игра слов придаёт абсурду особую поэтику и юмор


дада я застрелил Дворецкого дада иначе бы он повесился сам дада он мне просто нравился дада теперь я то же застрелюсь дада нам не выбраться из этой вселенской драмы дада може быть это звучит глупо но дада прдон мы же любим друг друга и нежно ласкаем под старыми вязами в саду дада


Господин Инцесто:

Дада я сплю с приёмной дочерью дада ей уже 15 лет дада я ебу её как родную дада друзья это приятно дада она ласкает меня дада друзья она всё ещё девственница дада она всё ещё хочет меня дада она всё ещё называет меня дорогим папочкой дада она наверное любит меня дада я делаю ей подарки дада у неё маленькая грудь и узкие плечи дада

Молли: Мама! Ты снова привела мне девственницу?

Мадам О: Это менструальная фея, от неё свой род берёт природа.

Молли: Мама, Я вижу повсюду на берегу спят нимфы нагие... Заря догорела дотла...
и ангел низвергается и плывёт сквозь мой ум он прячется в теле моём тайком под левой грудью слышу я трепет его крыла...

Мадам О: В дожде загораются свечи и цепенеет ангельский лик... он навеки блуждать будет в теле твоём несозревшем...

Молли: Цепенеет, ширится, пустеет...

Мадам О: Возможно, к вечеру я снова стану матерью.

Молли: Я боюсь, что меня стошнит.

Мадам О: Не бойся, это наверняка будет твой брат близнец

Молли: Новый Ребенок, живущий там же, где я, простирает ко мне одну руку, а другую протягивает всему остальному Сущему в мире. Это младенец Иисус?

Могильщик: Весна холодна. Лунным светом залиты предгорья. Черепами украшаю я свой алтарь
Лунная ночь. Отраженные гладью озера лица жертв так часто я слышу эхо могил но разговоры болтливых нимф с молчаливой зарёй заглушают треск распятьев в камине

Драма Сары Кейн

мигни врежь рубани постучи скрути надави сожги рубани надави рубани врежь мигни вспыхни надави сожги хлестни постучи мигни пари вспыхни мигни постучи надави сожги хлестни надави рубани врежь вспыхни мигни сожги

 

Сара Кейн (англ. Sarah Kane, 3 февраля 1971, Эссекс — 20 февраля 1999, Лондон) — известный английский драматург.

Родилась в глубоко религиозной семье евангелистов. После окончания школы Shenfield High School, Сара поступила в Бристольский университет (англ. University of Bristol), где изучала драматургию. Окончив университет в 1992 году, Сара Кейн поступила в аспирантуру Бирмингемского университета (англ. University of Birmingham), обучалась на курсе знаменитого британского драматурга Дэвида Эдгара (англ. David Edgar). После окончания обучения она сотрудничала с театром Paines Plough, для которого писала пьесы и где была штатным драматургом в 1998 году. Также сотрудничала с лондонским театром Bush Theatre.

На протяжении ряда лет Сара Кейн страдала маниакально-депрессивным психозом и несколько раз проходила курс лечения в психиатрической клинике Maudsley Hospital. В 1999 году она поступила в психиатрическую больницу King's College Hospital, где в состоянии глубокой депрессии покончила с собой, повесившись в ванной

           

 

 

Нормальность обитает в эпицентре конвульсий, там где

безумие исторгается из расколотой души

 

Я знаю себя.

 

Я вижу себя.

 

Моя жизнь поймана в сети разума

                             раскинутые доктором чтобы добавить нормальности.

 

В 4.48

 

                       Я буду спать

 

Я пришла к тебе с надеждой исцелиться.

 

Ты мой доктор, мой спаситель, мой главный судья, мой священник, мой бог, хирург моей души.

 

А я новообращенная тобой в нормальность.

 

                                   -           -           -           -           -

 

осуществлять замыслы и цели

 

преодалевать препятствия и добиваться высоких показателей

 

повышать самоуважение через успешную реализацию своего таланта

 

преодалевать сопротивление

 

иметь влияние на людей и контроль над ними

 

защищать себя

 

охранять границы своего психологического пространства

 

отстаивать свое «я»

 

привлекать к себе внимание

 

быть увиденной и услышаной

 

волновать, изумлять, очаровывать, потрясать, заинтриговывать, забавлять, развлекать или соблазнять

 

быть свободной от социальных ограничений

 

противостоять принуждению и давлению

 

быть независимой и поступать как считаешь нужным

 

пренебрегать условностями

 

избегать боли

 

избегать стыда

 

забывать о прошлых унижениях путем возобновления действия

 

сохранять самоуважение

 

справляться со страхом

 

преодалевать слабость

 

быть принятой

 

быть признаной

 

 привлекать к себе людей и с удовольствием отвечать им взаимностью

 

общаться в дружеской манере, рассказывать истории, обмениваться впечатлениями, идеями, секретами

 

поддерживать отношения, общаться      

 

смеяться и шутить

 

завоевывать расположение Желанного

 

следовать за Ним и хранить Ему верность

 

наслаждаться с Ним чувственными радостями

 

кормить, помогать, защищать, утешать, поддерживать, ухаживать или исцелять

 

быть накормленой, получающей помощь, защиту, поддежку или уход, утешенной, исцеленной

 

создавать приятные для обоих устойчивые отношения, основанные на взаимности и сотрудничестве с Ним, с равным

 

получать прощенье

 

быть любимой

 

быть свободной 

 

                                               -           -           -           -           -           -

 

-       Ты видел меня с худшей стороны.

 

-       Да.

 

-       Я о тебе ничего не знаю.

 

-       Да.

 

-       Но ты мне нравишься.

 

-       Ты мне нравишься

 

(Молчание.)

 

-       Ты моя последняя надежда.

 

(Долгое молчание.)

 

-       Тебе не друг нужен, тебе нужен врач.

 

(Долгое молчание.)

 

-       Ты очень ошибаешься.

    

(Очень долгое молчание.)

 

-       Но у тебя есть друзья.

Много друзей

 

(Долгое молчание.)

 

      Что в тебе есть такого, что твои друзья тебя так поддерживают?

 

 (Долгое молчание)

 

      Что в тебе есть такого что твои друзья тебя так поддерживают?

 

       (Долгое молчание.)

 

       Что ?

 

       (Молчание.)

 

      У нас деловые отношения. Я думаю, у нас хорошие отношения. Но

       деловые.

 

      (Молчание.)

 

      Я чувствую твою боль, но я не могу держать в своих руках твою жизнь.

 

       (Молчание.)

 

       Ты будешь в порядке. Ты сильная. Я знаю, что ты будешь в порядке, потому что ты мне

        нравишься, а как может нравится тот, кто не нравится сам себе. Вот кого я боюсь, так

        это людей, которые мне не нравятся, потому что они так себя ненавидят, что и никому

        другому не дают себя любить. Но ты мне нравишься. Я скучаю по тебе. И я знаю, ты

        будешь в порядке.

 

       (Молчание)

 

        Большинство моих клиентов хотят убить меня. Когда в конце дня я ухожу отсюда, мне

        необходимо пойти домой к любимому человеку и расслабиться. Мне нужно, чтобы мои

        друзья действительно были вместе.

 

       (Молчание.)

 

        Блин, я ненавижу эту работу, и мне надо, чтобы мои друзья были вменяемы.

 

        (Молчание.)

 

         Прости.

 

-       Я не виноват/а/.

 

-       Прости, это была ошибка.

 

-       Я не виноват/а/.

 

-       Нет. Ты не не виноват/а/. Прости.

 

(Молчание.)

 

Я пытался/лась/ объяснить –

 

-       Я знаю. Я злюсь оттого, что понимаю, а не от того, что нет.

 

-         -           -           -           -

 

Разжиревшее

            Пришвартованное 

                        Вышвырнутое 

 

 

мое тело разлетается начасти

 

невозможно получить от тебя больше

чем я уже получила

 

часть меня навсегда останется у тебя

потому что ты держал/а мою жизнь в своих руках

 

в этих грубых руках

 

это прикончит меня

 

я думала она утихла      

пока она не утихла         

 

как тебе удалось вдохновить меня на такую боль?

 

Я никогда не могла понять

что это такое, что мне не положено чувствовать

словно птицу летящую в грозовых облаках

мой мозг улетающий от грозы

разрывают молнии

 

Люк открывается

Слепящий свет

и Ничто

Ничто

Вижу Ничто

 

Что я такое?

                        Дитя отрицания

 

из одной камеры пыток в другую

омерзительная цепочка грехов без отпущения   

каждый шаг на пути моего падения

 

отчаяние толкает меня на самоубийство

Мука, от которой у врачей нет лекарства

да нет и желания понять тоже нет

Я надеюсь ты не понимаешь

Потому что ты мне нравишься

 

ты мне нравишься

ты мне нравишься

 

неподвижная черная вода

глубокая как вечность

холодная как небо

неподвижная как мое сердце когда я не слышу твоего голоса

я замерзну в аду

конечно, я люблю тебя

ты спас мне жизнь

 

лучше бы ты этого не делал/а

лучше бы ты этого не делал/а

лучше бы ты оставил/а меня в покое

 

черно-белый фильм про да или нет, да или нет, да или нет, да или нет,

да или нет, да или нет

 

Я всегда любила тебя,

                       даже когда ненавидела

 

Что я такое?   

                         Я очень похожа на отца

 

о нет о нет о нет

 

Люк открывается

Резкий свет

 

                                                                                  Начинается ломка

 

 

       Я больше не знаю, куда смотреть

       

        Устав от поисков в толпе

         Телепатии

            И надежды

 

       Смотри на звезы

        Предсказывай прошлое

            И изменяй мир при помощи серебрянного затмения

 

Разрушение – единственное, что постоянно в этом мире

Мы все исчезнем

Пытаясь оставить след более долговечный чем мы сами

 

Я еще не убивала себя и поэтому не ищу прецендентов

            То, что случилось до этого – всего лишь начало

 

 

                      Циклический страх  

                       Это не луна это земля

                       Революция

 

Боже мой, Боже мой, что же мне делать?

В лабиринтах супрематического холокоста

Только Люцифер может утолить мою жажду я разрываю в клочья туман и вижу очертания Эдема в дальнем конце мира я и прильнув к груди опального ангела засыпаю ил это наоборот пробуждение вспять водопады лавы притягивают отчаянных Бодлеров святые ночи полные нездешнего света полны светилами и святынями

Арто: мой рассерженный труп – главное доказательство существования Бога.

Элюар:  в долине пылающих храмов  карающий смеха Иудососа, но всё равно, не смотря на агнца блаженного Гвидо  и Арии обжигающих созвездий мы едины с божественным тлением временипада

мы раскрывали тела и проказа находила в них временное убежище губы распахнуты в открытые тела упираются обмякшие члены шакал пожирает торс юноши когда то он слизывал с моей груди ржавчину сперму и кровь брошенный на растерзание стихиям, он метался вслепую, и петляла его страсть, все движения его были столь изменчивы, будто его несло капризными ревущими ветрами, ее краски стали столь неясными, их так перемешало наступавшими сумерками, что и сама она казалась лишь излучением этого места или времени года

Арто: не залатать трещины рассудка не прочесть иероглифы в прорехах тела

Жан Жене: каждый из нас оплетён этой астральной паутиной и, стремясь взорваться как внутренняя балерина мы раскачиваемся на ржавых петлях как врата невидимой Палестины

или вот мои мечты они как крылья - двери в миры где всё сверкает там нет места идиотам кастратам и одноногим пророчицам это мир супрематического детства наоборот

Гаргульи сдирают скальпы и заковывают в кандалы в форме распятий мальчиков-рабов

Я беру из своих мыслей направленные на меня револьверы и делаю первый выстрел

они пожирают скальпы нагих карлиц геноцида и червей из улыбки Джоконды

Фото - Анна Анхен  текст - Александр Бобров

Тихий суицид красоты: готическая супрематика Анны Анхен

Искусство Анхен режет глаза андалусской бритвой 

Анхен Венера чёрных будуаров полных занавешенных портретов и еркал которые не способны адекватно передать ощущение искрящейся наготы её химерических форм а это то что мы видим

зеркала не отражают идеалы но подлинная красота может обойтись без слов 
Венценосная баронесса равноудалённая от живых и мёртвых
Капля соблазна ускользающая от собственного предательского отражения
она как прекрасная одинокая роза уснувшая в оазисе призрачного пейзажа

она и её нагота неподвластны тлену и образы останутся жить своей виртуальнй провокационной жизнью среди унылых цифровых грёз

Искусство  Анхен существует всем руинамсовременного так называемого искусства  ведь на фоне её улыбающегося тела образа другие  крошатся как зубы

 

Творчество Анхен это всегда торжество утра на побережье какими бы мрачными и суицидальными не были бы темы её работ её налитое юностью тел безупречно и на фоне старинной мебели и распростёртое на лаладонях природных ландшафтов
медитируя на её работы мы испиваем рассвет с её тела она дарит нам его ибо путешествие в её искусство это путешестие к пропитанному росой благодати ослепляющего своей нагой красотой телу света

Чёрный Грааль Малевича

Души свои губы
Фэн Бу И




Святой Грааль… Предполагаемое сокровище катаров, сохраненное мужественными рыцарями Храма, воспетое знаменитыми романами, родившимися при дворе графов Шампанских, которые сами были тесно связаны с основанием ордена Храма… Грааль, облеченный той же таинственной властью, как и обладатели головы, которой поклонялись тамплиеры во время церемоний; слывущий источником всякого богатства и плодородия на земле.




Малевич:
Гибнет все в лаке блеска утонченных линий и колорита. Мы раскрываем новые страницы искусства в новых зорях анархии. Мы вступаем впервые на грани творчества и вскроем новую тревогу на поле лакированных искусств. Уже многие годы сложились в десятки. Под крышей холодных чердаков мы прятали себя от власти авторитетов и выскребли ступни искавших нас.
Мы устояли перед напором зловонных волн глубокого моря невежд, обрушившейся на нас критики. Наши головы украшены погромными статьями.



Нострадамус:
и рождена будет дева с запечатанным сокровищем в груди, которое обладет целительными свойствами и может обессмертить тех кто в силах приготовить тайный эликсир.




Св. Ксения: мои супрематические сновидения как песок; моё тело не пропускает чёрный солнечный свет.



Малевич: Супрематизм способен остановить время


самый сверкающий чёрный цвет окольцованный ангелами


Чёрная молния рвёт душу пророчества пополам


Чёрная супрематическая клоунада


вот откуда эта чёрная пульсация крови в груди св. Ксении


Зоя, немая жена царского казнохранителя Никострата пала к ногам святого и просила исцелить её. Себастьян осенил её крестным знамением, она тотчас заговорила и сказала, что видела Ангела с книгой, по которой Себастиан читал проповедь. Все присутствовавшие уверовали и крестились.



Малевич: Супрематизм сильнее смерти но когда-нибудь мы встретимся в супрематическом чистилище



и Св. Ксения дремлет в сердце супрематической ночи и распахивается её грудь и на небе вспыхивают звёзды охраняющие дар спрятанный в её груди


в её груди как в склепе рождается новое лето и её греет и согревает дар ею обретённый


под сводами чёрного квадрата встречаются они св. Ксения и её рабы услаждая хозяйку свою до цеетпомрачения пока не обернётся она лирой чёрной квадратной и не пройдёт все супрематические метаморфозы бытия


Чёрное в зрачках твоих отражает того кого здесь давно нет Св.Себастьяна


Чёрное не может прервать своё вращение когда плоть становится чёрной и квадратной


Чёрная квадратическая зима


Чёрная квадратическая земля


Чёрный квадратический прах


Чёрный супрематический смех на усах


Ибо чёрное как лезвие души взрезает пуповину как кроваый глаз половины нуля


Чёрные вихри топора


чёрные катафалки подгоняемые супрематическими ветрами


чёрные квадраты лабиринтов ночей и проткнутых ночей


чёрные скандалы как музыкальные шкатулки где хрант свои пальцы и поцелуи супрематические куртизанки


чёрная поэзия феникса


чёрное эхо листопада


чёрное зарево цветопомрачения


чёрные нимбы нагих карлиц которые пришпоривают небеса


чёрная супрематическая нежность дарующая нам крылья


чёрные видения корсетов




Малевич это оптическая тайна который и создал супрематический триумф чёрного Грааля запечатанного в теле той инвагинально коронованной Св. Ксении которая произошла от рода Иисуса и носит чёрное супрематическое бессмертие в своей груди.

ЭРЕКЦИЯ ДЖОКОНДЫ

НАЧАЛ РАБОТУ НАД ДАДАИСТСКИМ КОЛЛАЖЕМ С ЗАБАВНЫМ НАЗВАНИЕМ. НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТО АПГРЕЙД ИЗ МОЕГО РАННЕГО ТЕКСТА - ПАРТИТУРЫ АРТО ТОЛЬКО ПРОПУЩЕННОГО НЕСКОЛЬКО РАЗ ЧЕРЕЗ КАТ-АП МАШИНУ