Бритва для глаз или в теле Рембо

Повезло мёртвым детям - навечно веселы


На силуэт твой хрупкий ложатся роз вечерние тени
Твоя улыбка как скальпель срезает распятия и хризантемы
Твои поцелуи стирают губы с моего лица
И только падшие ангелы не боятся своего конца


исступлённые крикии фонарных столбов и проституток


клиторальный сок заливает глаза окна и двери публичных домов


я заебался н это смотреть и резанул бритвой по глазам


теперь я только слышу стоны и мерзкие запахи тел разлагающихся заживо в разврате


крики старух которые когда кончают кукарекают

визги карлиц которые когда кончают ревут как свиньи

стоны проституток без ног на которых мочатся сутенёры

слёзы вдов которые страдают из-за месячных но не могут отменить свои публичные сексуальные ритуалы

немного супрематической радости бритвой по глазам


Кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной любви.

Идея универсального счастья несоизмерима с вибрациями изнасилованного сознания ускользающие отблески потребностей, целиком ограниченных жалкой человеческой природой.

Распростёртые образы отверженных монархов на каменном полу.

В сновидениях музыка уводит тебя туда в мир, который так жаждет бога, что в произвольном порядке растворяется специфическая структура шокирующих откровений.

Сквозь кроличью нору Алиса пробралась в Дерьмоториум где ей открылись заново все зазеркальные прелести миссис Робинсон и усатой Джоконды каламбуры Дюшана и благословенная тишина Джона Кейджа

Пауза № 4:33


Наверху в хмельном забытьи ты оставил своего любовника.


смерть как навязчивая шлюха повсюду за тобой таскается. её ничем не вспугнёшь.


некоторые из его любимых снов были моими кошмарами



Кровь низвергается как водопад.

Быстрая смерть – моё достижение.


губы распахнуты в открытые тела упираются обмякшие члены шакал пожирает торс юноши когда то он слизывал с моей груди ржавчину сперму и кровь брошенный на растерзание стихиям, он метался вслепую, и петляла его страсть, все движения его были столь изменчивы, будто его несло капризными ревущими ветрами, ее краски стали столь неясными, их так перемешало наступавшими сумерками, что и сама она казалась лишь излучением этого места или времени года


Все эти нервные окончания пространства, мириады электрических разрядов, унаследованный жребий смертных. Безумие стоит выше жизни. Экстатическая энергия, устремлённая в распахнутые тела-гробы, пульсирует от звука к звуку, пользуясь ресурсами жалкой человеческой природы.


я хочу каждое мгновение выходить поцелуем из твоего окровавленного рта как это необъяснимо о боже ты соединяешь эти гиацинты сплетаешь судьбы и сердца но страдание перевешивает часшу весов под высокими кронами этот полуразрушенный собор эти угли и и свечи на холодном ветру поцелуи наши сворачиваются и становятся горячими каплями янтарного дождя

невозможно постоянно прикрываться тонкой кожей благородного ужаса

Вставная челюсть Христа незаправленная постель сарказмы оргазмы проливные дожди молитвы исповеди оргии откровения


когда же мы начнём просто жить?


распятия разврата входят в плоть как в окровавленную вату
кошмары надели мундиры сменив корсеты на разбитые зеркала
в которых порою отражются нагие карлицы суицида и улыбка палача



Тают отражения в зеркалах и тела неистово рвут в клочья как бумагу и они горят как факелы ослепляя бессонную ночь ярким асфальтовым пламенем. Птицы выклёвывают глаза немым актёрам и вся эта безупречная пантомима превращается в роскошную бойню для блудофилов таких почитателей жидких багряных идолов. Зрители пускают себе кровь и выпрыскивают её из шприцов на сцену актёры мочатся на тела связанных жертв облизывая окровавленные обветренные губы. Я с улыбкой смотрю на эту психоделическую комедию со своего небесного креста.


в поисках джаза или секса


Никто наш прах не осудит.


Кроме диких роз


на окнах твоего черепа проступает Рембовидная туманность



мы возносимся и опускаемся в могилы в воздушном пространстве


теряя над собой контроль и разражаясь рыданиями обнаженные и трепещущие перед структурами других скелетов, в таинственном солипсизме туалетов при заправочных станциях и в проулках родного города тоже,


мы роем могилу в воздушном пространстве там тесно не будет


врезайте лопату в земные угодья Эдема

Я видел лучшие умы моего поколения сокрушенными безумием, влачащимися через негритянские улицы на заре в поисках кайфа, подыхающими с голоду бьющимися в истериках нагими, кто танцевал босиком на осколках винных бокалов разбивал вдребезги граммофонные пластинки джаза тридцатых годов, допивал виски и блевал со стонами в окровавленный туалет, кто падал на колени в безнадежных соборах молясь за спасение друг друга и за свет и за груди, пока волосы души не озарялись внутренним светом на мгновение, кто калечил себе мозги в тюрьме в ожидании невозможных преступников с золотыми головами и очарованием реальности в сердцах, кто пел сладостные блюзы во славу Алькатраза,

кто исчезал в жерлах вулканов Мексики, оставляя за собой лишь лаву и пепел поэзии рассеянные в подобном камине Чикаго